О Евгении Евтушенко вспоминает протоиерей Валентин Дудин, настоятель Свято-Иверского храма в поселке Теплое Тепло-Огаревского района Тульской области.

Я – настоятель «Нюрина храма», как называл его сам поэт. У него есть стихотворение, посвященное  памяти Анны Никитичны Маркиной, его няни, и в нем он пишет: «Спасибо моей няне Нюре за то, что я в литературе».  Есть там и такие : «За полем за гречишным, мне и в Нью-Йорке слышном, на кладбище непышном, в прореженном леске, крест свежий, не понурый, над моей няней Нюрой стоит на глине бурой, не жалуясь Москве».

Его няня, Анна Никитична Маркина, воспитывавшая поэта с младенчества, вложившая в него всю себя настолько, что даже замуж не вышла, жила здесь, у нас, на Тульской земле. Здесь ее родина, здесь она прожила последние годы своей жизни. Есть в десятитомнике фотография 1932 года, где она на коленочках держит будущего поэта.

К няне он приезжал сюда и в семидесятые годы, до моего назначения настоятелем, в наш храм, и позднее. Потом, став  настоятелем, я познакомился с Евгением Александровичем. Он приезжал к няне, а потом и на ее могилу, даже работая преподавателем в США. Бывая Москве, всегда находил время, чтобы выбраться, почтить память человека, столько для него сделавшего.

В том же стихотворении, посвященном Анне Никитичне Маркиной, он пишет: «За Тулой, Тулой, Тулой,

за речкой снулой-снулой

и за избой сутулой,

где больше Нюры нет,

в кирпичном сельском храме

в любой иконной раме

есть, Нюра, твой портрет.

(…)

Еще живет, не злобясь,

застенчивая доблесть.

Мерцает Нюрин образ

сквозь образа святых.

(…)

Гречиха, ах, гречиха,

сквозь горе и сквозь лихо

ты шепчешь, но так тихо,

что непонятно нам…

Хотя мы не святые,

грех – наследить в России…

Россия – Нюрин Храм.

Последние строчки – ответ тем, кто считает, что в жизни поэт сделал что-то не так.

На критику этого большого поэта от “патриотов” я бы ответил, что Евтушенко – человек мира. Его пребывание в США – культурно-дипломатическая, духовно-нравственная миссия. Личность Евтушенко настолько многогранна, он настолько обогащал своим творчеством каждого человека – это видно особенно сейчас, по реакции людей после его ухода. Действительно, «поэт в России – больше, чем поэт».

Стихи в храме

Мы очень рады были его поддержать, когда в нашем храме он устроил авторский вечер в День славянской письменности. Ведь вся его поэзия имеет духовно-нравственные корни, у него нет не нравственных стихов.

Стоять ему на той встрече  было трудно, он сидел на коляске. Вокруг собрались люди – от детей до пожилых прихожан, все внимательно слушали его, буквально – внимали. Это было настолько трогательно видеть в нашем храме.

Вообще его идея читать в храмах стихи была интересной. Он читал в Вашингтонском храме,  который вмещает полторы тысячи человек. И он был полон! Несколько часов люди стояли после службы, чтобы услышать стихи поэта.

Евгений Евтушенко стремился соединить две цивилизации, две культуры – русскую и американскую. Он был миротворцем.  Можно вспомнить его активную гражданскую позицию во время Карибского кризиса. А ведь Нагорная проповедь Спасителя нам говорит о том, что «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Мф. 5, 9).

Статуя Ответственности и крестное знамение

Помню его идею, которую, надеюсь, удастся реализовать уже нам. Евгений Александрович говорил: «В США есть статуя Свободы, а в России желательно поставить бы статую Ответственности».

Про отношения с Богом, про свою веру он говорил так: «Отец Валентин, поймите меня, я человек не культовый. В каком плане? Я верю в Бога, чувствую, что Он всегда со мной,  вижу, как Он мне помогает, как Он меня любит… Но не могу я на виду у всех класть поклоны, постоянно осенять себя крестом». Хотя, заходя в наш храм, Евгений Александрович осенял себя крестным знамением.

В храм наш заходил Евгений Александрович, когда приезжал на могилу к своей няне. Человек он был очень общительный, и простой в общении, он не ставил никакого барьера между собой и другими, с другой стороны – его открытость была настоящей, не наигранной. Он вникал в дела, в радости и печали каждого человека, с которым он общался. Если было нужно, старался сразу же как-то подключиться, помочь. Начинал сразу же метаться в поисках вариантов – как кому позвонить, с кем связаться, чтобы помочь конкретному  человеку. На его отзывчивость обращали внимание все.

Когда он приезжал к нам, мы  долго пили чай, много разговаривали. О ближних, об общей истории. Когда были гонения на Церковь, няня поэта спасала в своей квартире некоторые иконы из храма, в том числе Казанской Божьей Матери, которые потом были переданы в наш храм.

В Переделкино

Как-то мы были в гостях у него дома, в Переделкино, ходили в музей Бориса Пастернака, потом зашли в музей Корнея Чуковского, и там как раз была делегация преподавателей и студентов из Москвы. Дело происходило в 2000-м году. Евгения Александровича попросили провести экскурсию. И он начал цитировать по памяти не только стихи, но и прозу – очень большими отрывками. И Чуковского, и Пастернака. Это были знакомые ему люди, корифеи, и они были примером того, как нужно относиться к своей стране, к людям.

К Пастернаку Евтушенко специально ездил, еще будучи студентом. «Для меня общение с Борисом Пастернаком было великим счастьем. Мне повезло, что я застал такого человека, такого поэта,  и это во многом сформировало меня, мою гражданскую позицию, мое отношение к жизни», – говорил Евгений Александрович. Не случайно он просил в завещании похоронить его рядом с Пастернаком.

Евгений Александрович Евтушенко – человек эпохи, весь двадцатый век отразился в его стихах.